22791
4
Всех "рэксов" и причастных - с Днем военного разведчика, братишки!
30 лет назад детище известных террористов Гульбеддина Хекматияра и Усамы бен Ладена — элитное спецподразделение афганских моджахедов «Черный аист» — впервые потерпело сокрушительное поражение. В роли обидчиков пернатых духов выступили 23 бойца cпецназа Главного разведывательного управления СССР.
Подразделение «Черный аист» Гульбеддин Хекматияр организовал из отборнейших головорезов, прошедших усиленную подготовку под руководством американских и пакистанских инструкторов. Каждый «аист» одновременно исполнял обязанности радиста, снайпера, минера и т.д. К тому же бойцы этого спецподразделения, созданного для проведения диверсионных операций, владели почти всеми видами стрелкового оружия и отличались звериной жестокостью: советских военнопленных они пытали не хуже гестаповцев.
Хотя «Черные аисты» гордо заявляли, что ни разу не терпели поражения от советских войск, это было правдой лишь отчасти. И касалось только первых лет войны. Дело в том, что наши строевые части были подготовлены не для партизанской войны, а для проведения широкомасштабных боевых операций. Поэтому сначала они несли ощутимые потери.
Учиться приходилось на практике. Причем как солдатам, так и офицерам. Но не обходилось без трагических казусов. Например, майор, носивший странное прозвище Ноль восемь, поднял в небо боевые вертолеты и полностью уничтожил на марше колонну наших союзников, бойцов Бабрака Кармаля. Позже я узнал, что «ноль-восемь» — это плотность дуба. В то же время бойцы спецназа были намного лучше подготовлены и на фоне таких «дубовых» майоров выглядели просто блестяще.
Кстати, до афганской войны в этом подразделении служили исключительно офицеры. Решение о привлечении солдат и сержантов срочной службы в ряды спецназа было принято советским командованием уже во время конфликта.
Подразделение «Черный аист» Гульбеддин Хекматияр организовал из отборнейших головорезов, прошедших усиленную подготовку под руководством американских и пакистанских инструкторов. Каждый «аист» одновременно исполнял обязанности радиста, снайпера, минера и т.д. К тому же бойцы этого спецподразделения, созданного для проведения диверсионных операций, владели почти всеми видами стрелкового оружия и отличались звериной жестокостью: советских военнопленных они пытали не хуже гестаповцев.
Хотя «Черные аисты» гордо заявляли, что ни разу не терпели поражения от советских войск, это было правдой лишь отчасти. И касалось только первых лет войны. Дело в том, что наши строевые части были подготовлены не для партизанской войны, а для проведения широкомасштабных боевых операций. Поэтому сначала они несли ощутимые потери.
Учиться приходилось на практике. Причем как солдатам, так и офицерам. Но не обходилось без трагических казусов. Например, майор, носивший странное прозвище Ноль восемь, поднял в небо боевые вертолеты и полностью уничтожил на марше колонну наших союзников, бойцов Бабрака Кармаля. Позже я узнал, что «ноль-восемь» — это плотность дуба. В то же время бойцы спецназа были намного лучше подготовлены и на фоне таких «дубовых» майоров выглядели просто блестяще.
Кстати, до афганской войны в этом подразделении служили исключительно офицеры. Решение о привлечении солдат и сержантов срочной службы в ряды спецназа было принято советским командованием уже во время конфликта.
Задание — свободный поиск
В том страшном бою принял участие единственный казахстанец сержант отдельной 459-й роты отряда «Каскад» ГРУ СССР алматинец Андрей Дмитриенко.
Группа советских спецназовцев угодила в засаду, умело расставленную «аистами», при выполнении самого обычного задания.
— Мы получили информацию о том, что какая-то банда разгромила караван наливников-бензовозов в 40 километрах от Кабула. По сведениям армейской разведки, эта автоколонна везла секретный груз — новые китайские реактивные минометы и, возможно, химическое оружие. А бензин был простым прикрытием.
Нашей группе было необходимо найти уцелевших солдат, груз и доставить их в Кабул. Численность обычной штатной группы спецназа — десять человек. Причем чем меньше группа, тем легче работать. Но в этот раз было решено объединить две группы под командованием старшего лейтенанта Бориса Ковалева и усилить их опытными бойцами. Поэтому в свободный поиск отправился стажер старший лейтенант Ян Кушкис, а также два прапорщика Сергей Чайка и Виктор Строганов.
Выступили мы днем, налегке, в самую жару. Ни касок, ни бронежилетов брать не стали. Считалось, что спецназовцу стыдно надевать всю эту амуницию. Глупо, конечно, но это неписаное правило всегда строго выполнялось. Мы даже еды достаточно с собой не взяли, так как планировали вернуться засветло.
Каждый из бойцов нес автомат АКС-74 калибра 5,45 мм, а офицеры предпочитали АКМ калибра 7,62 мм. Кроме того, на вооружении группы находились 4 ПКМ — модернизированные пулеметы Калашникова. Это очень мощное оружие стреляло теми же патронами, что и снайперская винтовка Драгунова — 7,62 мм на 54 мм. Хотя калибр тот же, что и у АКМ, но гильза длиннее, поэтому и заряд пороха более мощный. Кроме автоматов и пулеметов каждый из нас прихватил с собой около десятка оборонительных гранат «эфок» — Ф-1, с разлетом осколков 200 метров. Наступательные РГД-5 мы презирали за маломощность и глушили ими рыбу.
Сводная группа шла по холмам параллельно трассе Кабул — Газни, которая очень сильно напоминает трассу в Алматинской области Чилик — Чунджа.
Отлогие и длинные подъемы вымотали нас намного сильнее, чем самые крутые скалы. Казалось, что им никогда не будет конца. Идти было очень трудно. Спину жарили лучи высокогорного солнца, а раскаленная, словно сковорода, земля дышала нам в лицо нестерпимым обжигающим жаром.
Группа советских спецназовцев угодила в засаду, умело расставленную «аистами», при выполнении самого обычного задания.
— Мы получили информацию о том, что какая-то банда разгромила караван наливников-бензовозов в 40 километрах от Кабула. По сведениям армейской разведки, эта автоколонна везла секретный груз — новые китайские реактивные минометы и, возможно, химическое оружие. А бензин был простым прикрытием.
Нашей группе было необходимо найти уцелевших солдат, груз и доставить их в Кабул. Численность обычной штатной группы спецназа — десять человек. Причем чем меньше группа, тем легче работать. Но в этот раз было решено объединить две группы под командованием старшего лейтенанта Бориса Ковалева и усилить их опытными бойцами. Поэтому в свободный поиск отправился стажер старший лейтенант Ян Кушкис, а также два прапорщика Сергей Чайка и Виктор Строганов.
Выступили мы днем, налегке, в самую жару. Ни касок, ни бронежилетов брать не стали. Считалось, что спецназовцу стыдно надевать всю эту амуницию. Глупо, конечно, но это неписаное правило всегда строго выполнялось. Мы даже еды достаточно с собой не взяли, так как планировали вернуться засветло.
Каждый из бойцов нес автомат АКС-74 калибра 5,45 мм, а офицеры предпочитали АКМ калибра 7,62 мм. Кроме того, на вооружении группы находились 4 ПКМ — модернизированные пулеметы Калашникова. Это очень мощное оружие стреляло теми же патронами, что и снайперская винтовка Драгунова — 7,62 мм на 54 мм. Хотя калибр тот же, что и у АКМ, но гильза длиннее, поэтому и заряд пороха более мощный. Кроме автоматов и пулеметов каждый из нас прихватил с собой около десятка оборонительных гранат «эфок» — Ф-1, с разлетом осколков 200 метров. Наступательные РГД-5 мы презирали за маломощность и глушили ими рыбу.
Сводная группа шла по холмам параллельно трассе Кабул — Газни, которая очень сильно напоминает трассу в Алматинской области Чилик — Чунджа.
Отлогие и длинные подъемы вымотали нас намного сильнее, чем самые крутые скалы. Казалось, что им никогда не будет конца. Идти было очень трудно. Спину жарили лучи высокогорного солнца, а раскаленная, словно сковорода, земля дышала нам в лицо нестерпимым обжигающим жаром.
Ловушка на Казажоре
Около 19 часов вечера командир объединенной группы Ковалев принял решение «садиться» на ночь. Бойцы заняли вершину сопки Казажора и принялись складывать из базальтового камня бойницы — круглые ячейки высотой в полметра.
— В каждом таком укреплении находилось по 5-6 человек. Я лежал в одной ячейке с Алексеем Афанасьевым, Толкыном Бектановым и двумя Андреями — Моисеевым и Школеновым. Командир группы Ковалев, старший лейтенант Кушкис и радиотелеграфист Калягин расположились метрах в двухстах пятидесяти от основной группы.
Когда стемнело, мы решили закурить, и тут с соседних высоток по нам внезапно ударили пять ДШК — крупнокалиберных пулеметов Дегтярева-Шпагина. Этот пулемет, красноречиво прозванный в Афганистане «королем гор», СССР в семидесятых годах продал Китаю. Во время афганского конфликта функционеры Поднебесной не растерялись и перепродали это мощное оружие душманам. Теперь нам пришлось испытать страшную силу пяти крупнокалиберных «королей» на своей собственной шкуре.
Тяжелые пули калибра 12,7 мм крошили хрупкий базальт в пыль. Выглянув в бойницу, я увидел, как снизу на нашу позицию накатывает толпа душманов. Их было человек двести. Все строчили из «калашниковых» и орали. Кроме кинжального огня ДШК атакующих прикрывали автоматы их затаившихся в укрытиях единоверцев.
Мы сразу же обратили внимание на то, что духи вели себя совсем не так, как всегда, а чересчур уж профессионально. Пока одни делали стремительный рывок вперед, другие били по нам из автоматов так, что не давали поднять головы. В темноте мы могли разглядеть только силуэты стремительно наступающих моджахедов, которые сильно смахивали на бестелесные призраки. И от этого зрелища становилось жутко. Но даже нечеткие контуры бегущих врагов то и дело терялись.
Сделав очередной бросок, душманы мгновенно падали на землю и натягивали на головы темные капюшоны черных американских «алясок» или темно-зеленые камуфляжные куртки. Из-за этого они полностью сливались с каменистой почвой и на некоторое время затаивались. После чего атакующие и прикрывающие менялись ролями. При этом огонь не затихал ни на секунду.
Это было очень странно, если принять во внимание, что большинство моджахедов обычно были вооружены автоматами Калашникова китайского и египетского производства. Дело в том, что египетские и китайские подделки АКМ и АК-47 не выдерживали длительной стрельбы, так как были изготовлены из низкокачественной стали. Их стволы, нагреваясь, расширялись, и пули летели очень слабо. Выпустив два-три рожка, такие автоматы просто начинали «плеваться».
Подпустив «духов» метров на сто, мы ударили в ответ. После того как наши очереди скосили несколько десятков атакующих, душманы поползли назад. Однако радоваться было рано: врагов оставалось еще слишком много, а боеприпасов у нас явно не хватало. Хочу особо отметить совершенно идиотский приказ министерства обороны СССР, согласно которому на один боевой выход бойцу выдавалось не более 650 патронов. Забегая вперед, скажу, что после возвращения мы сильно поколотили того старшину, что выдавал нам боеприпасы. Чтобы больше не выполнял таких тупых приказов. И помогло!
— В каждом таком укреплении находилось по 5-6 человек. Я лежал в одной ячейке с Алексеем Афанасьевым, Толкыном Бектановым и двумя Андреями — Моисеевым и Школеновым. Командир группы Ковалев, старший лейтенант Кушкис и радиотелеграфист Калягин расположились метрах в двухстах пятидесяти от основной группы.
Когда стемнело, мы решили закурить, и тут с соседних высоток по нам внезапно ударили пять ДШК — крупнокалиберных пулеметов Дегтярева-Шпагина. Этот пулемет, красноречиво прозванный в Афганистане «королем гор», СССР в семидесятых годах продал Китаю. Во время афганского конфликта функционеры Поднебесной не растерялись и перепродали это мощное оружие душманам. Теперь нам пришлось испытать страшную силу пяти крупнокалиберных «королей» на своей собственной шкуре.
Тяжелые пули калибра 12,7 мм крошили хрупкий базальт в пыль. Выглянув в бойницу, я увидел, как снизу на нашу позицию накатывает толпа душманов. Их было человек двести. Все строчили из «калашниковых» и орали. Кроме кинжального огня ДШК атакующих прикрывали автоматы их затаившихся в укрытиях единоверцев.
Мы сразу же обратили внимание на то, что духи вели себя совсем не так, как всегда, а чересчур уж профессионально. Пока одни делали стремительный рывок вперед, другие били по нам из автоматов так, что не давали поднять головы. В темноте мы могли разглядеть только силуэты стремительно наступающих моджахедов, которые сильно смахивали на бестелесные призраки. И от этого зрелища становилось жутко. Но даже нечеткие контуры бегущих врагов то и дело терялись.
Сделав очередной бросок, душманы мгновенно падали на землю и натягивали на головы темные капюшоны черных американских «алясок» или темно-зеленые камуфляжные куртки. Из-за этого они полностью сливались с каменистой почвой и на некоторое время затаивались. После чего атакующие и прикрывающие менялись ролями. При этом огонь не затихал ни на секунду.
Это было очень странно, если принять во внимание, что большинство моджахедов обычно были вооружены автоматами Калашникова китайского и египетского производства. Дело в том, что египетские и китайские подделки АКМ и АК-47 не выдерживали длительной стрельбы, так как были изготовлены из низкокачественной стали. Их стволы, нагреваясь, расширялись, и пули летели очень слабо. Выпустив два-три рожка, такие автоматы просто начинали «плеваться».
Подпустив «духов» метров на сто, мы ударили в ответ. После того как наши очереди скосили несколько десятков атакующих, душманы поползли назад. Однако радоваться было рано: врагов оставалось еще слишком много, а боеприпасов у нас явно не хватало. Хочу особо отметить совершенно идиотский приказ министерства обороны СССР, согласно которому на один боевой выход бойцу выдавалось не более 650 патронов. Забегая вперед, скажу, что после возвращения мы сильно поколотили того старшину, что выдавал нам боеприпасы. Чтобы больше не выполнял таких тупых приказов. И помогло!
Предательство командования
Сообразив, что ни сил, ни боеприпасов нашей группе не хватит, радиотелеграфист Афанасьев принялся вызывать Кабул. Я лежал рядом с ним и собственными ушами слышал ответ оперативного дежурного по гарнизону. Этот офицер на просьбу выслать подкрепление безразлично ответил: «Выкручивайтесь сами».
Только теперь я понял, почему бойцов спецназа называли одноразовыми.
Тут в полной мере проявился героизм Афанасьева, который выключил рацию и громко заорал: «Ребята, держитесь, помощь уже идет!»
Это известие воодушевило всех, кроме меня, так как я один знал страшную правду.
Патронов у нас оставалось совсем немного, группа вынуждена была переставить переводчики огня на одиночные выстрелы. Все наши бойцы стреляли прекрасно, поэтому многие из моджахедов были поражены именно одиночным огнем. Осознав, что в лоб нас не взять, «духи» пошли на хитрость. Они принялись кричать, что мы по ошибке напали на своих союзников, бойцов царандоя — афганской милиции.
Зная, что душманы при свете дня воюют очень плохо, прапорщик Сергей Чайка принялся тянуть время в надежде дожить до утра и дождаться подкрепления. С этой целью он предложил противнику переговоры. Душманы согласились.
В качестве парламентеров отправился сам Чайка с Матвиенко, Барышкиным и Рахимовым. Подпустив их метров на 50, «духи» неожиданно открыли огонь. Александр Матвиенко был убит первой же очередью, а Миша Барышкин получил тяжелые ранения. До сих пор помню, как он, лежа на земле, судорожно дергается и кричит: «Ребята, помогите! Мы истекаем кровью!»
Все бойцы как по команде открыли заградительный огонь. Благодаря этому Чайке с Рахимовым каким-то чудом удалось вернуться. К сожалению, спасти Барышкина нам не удалось. Он лежал метрах в ста пятидесяти от наших позиций, на открытом месте. Вскоре он затих.
Только теперь я понял, почему бойцов спецназа называли одноразовыми.
Тут в полной мере проявился героизм Афанасьева, который выключил рацию и громко заорал: «Ребята, держитесь, помощь уже идет!»
Это известие воодушевило всех, кроме меня, так как я один знал страшную правду.
Патронов у нас оставалось совсем немного, группа вынуждена была переставить переводчики огня на одиночные выстрелы. Все наши бойцы стреляли прекрасно, поэтому многие из моджахедов были поражены именно одиночным огнем. Осознав, что в лоб нас не взять, «духи» пошли на хитрость. Они принялись кричать, что мы по ошибке напали на своих союзников, бойцов царандоя — афганской милиции.
Зная, что душманы при свете дня воюют очень плохо, прапорщик Сергей Чайка принялся тянуть время в надежде дожить до утра и дождаться подкрепления. С этой целью он предложил противнику переговоры. Душманы согласились.
В качестве парламентеров отправился сам Чайка с Матвиенко, Барышкиным и Рахимовым. Подпустив их метров на 50, «духи» неожиданно открыли огонь. Александр Матвиенко был убит первой же очередью, а Миша Барышкин получил тяжелые ранения. До сих пор помню, как он, лежа на земле, судорожно дергается и кричит: «Ребята, помогите! Мы истекаем кровью!»
Все бойцы как по команде открыли заградительный огонь. Благодаря этому Чайке с Рахимовым каким-то чудом удалось вернуться. К сожалению, спасти Барышкина нам не удалось. Он лежал метрах в ста пятидесяти от наших позиций, на открытом месте. Вскоре он затих.
Неожиданный прорыв
Интересно, что по ячейке командира группы Ковалева, где он находился вместе со старшим лейтенантом Кушкисом и радиотелеграфистом Калягиным, «духи» почти не стреляли. Все силы противник сосредоточил на нас. Может быть, моджахеды решили, что трое бойцов все равно никуда не денутся? Такое пренебрежение сыграло с нашими врагами злую шутку. В тот момент, когда наш огонь от недостатка патронов катастрофически ослаб и мы не могли больше сдерживать натиск наступающих «духов», им в тыл неожиданно ударили Ковалев, Кушкис и Калягин.
Услышав разрывы гранат и треск автоматных очередей, мы поначалу даже решили, что к нам подошло подкрепление.
Но тут в нашу ячейку скатился командир группы вместе со стажером и радистом. Во время прорыва они уничтожили около полутора десятков «духов».
В ответ обозленные моджахеды, не ограничиваясь убийственным огнем пяти ДШК, принялись бить по ячейкам из ручных гранатометов. От прямых попаданий слоистый камень разлетался на куски. Многие бойцы были ранены осколками гранат и камня. Так как мы не взяли с собой перевязочных пакетов, то пришлось перевязывать раны рваными тельниками.
К сожалению, у нас не было тогда ночных прицелов, а инфракрасный бинокль имелся только у Сергея Чайки. Высмотрев гранатометчика, он кричал мне: «Гад на семь часов! Мочи его!» И я посылал туда короткую очередь. Сколько человек я уложил тогда, точно не знаю. Но, наверное, около 30.
Этот бой не был для меня первым, и мне уже приходилось убивать людей. Но на войне убийство убийством не считается — это просто способ выжить самому. Здесь надо быстро на все реагировать и очень точно стрелять.
Когда я уходил в Афган, мой дед-пулеметчик, ветеран Великой Отечественной войны, сказал мне: «Никогда не разглядывай врага, а сразу стреляй в него. Рассмотришь потом».
Перед отправкой политработники говорили нам, что моджахеды отрезали у наших убитых солдат уши, носы и другие органы, выкалывали глаза.
После своего прибытия в Кабул я обнаружил, что наши тоже отрезают уши у убитых «духов». Дурной пример заразителен, и вскоре я занялся тем же самым. Но мою страсть к коллекционированию прервал особист, который поймал меня на 57-м ухе. Все сушеные экспонаты, разумеется, пришлось выбросить.
Услышав разрывы гранат и треск автоматных очередей, мы поначалу даже решили, что к нам подошло подкрепление.
Но тут в нашу ячейку скатился командир группы вместе со стажером и радистом. Во время прорыва они уничтожили около полутора десятков «духов».
В ответ обозленные моджахеды, не ограничиваясь убийственным огнем пяти ДШК, принялись бить по ячейкам из ручных гранатометов. От прямых попаданий слоистый камень разлетался на куски. Многие бойцы были ранены осколками гранат и камня. Так как мы не взяли с собой перевязочных пакетов, то пришлось перевязывать раны рваными тельниками.
К сожалению, у нас не было тогда ночных прицелов, а инфракрасный бинокль имелся только у Сергея Чайки. Высмотрев гранатометчика, он кричал мне: «Гад на семь часов! Мочи его!» И я посылал туда короткую очередь. Сколько человек я уложил тогда, точно не знаю. Но, наверное, около 30.
Этот бой не был для меня первым, и мне уже приходилось убивать людей. Но на войне убийство убийством не считается — это просто способ выжить самому. Здесь надо быстро на все реагировать и очень точно стрелять.
Когда я уходил в Афган, мой дед-пулеметчик, ветеран Великой Отечественной войны, сказал мне: «Никогда не разглядывай врага, а сразу стреляй в него. Рассмотришь потом».
Перед отправкой политработники говорили нам, что моджахеды отрезали у наших убитых солдат уши, носы и другие органы, выкалывали глаза.
После своего прибытия в Кабул я обнаружил, что наши тоже отрезают уши у убитых «духов». Дурной пример заразителен, и вскоре я занялся тем же самым. Но мою страсть к коллекционированию прервал особист, который поймал меня на 57-м ухе. Все сушеные экспонаты, разумеется, пришлось выбросить.
Развязка
Ночной бой достиг своей кульминации в 4 часа утра, когда «духи» решительно пошли в очередную атаку. Патронов они не жалели и громко вопили: «Шурави, таслим!» — аналог фашистского «Рус, сдавайс!»
Меня трясло от холода и нервного напряжения, но больше всего угнетала полная неопределенность. И я очень боялся. Боялся неминуемой смерти и возможных пыток, боялся неизвестности. Тот, кто говорит, что на войне не страшно, — либо там не был, либо лжет.
Мы израсходовали почти все боеприпасы. Последний патрон для себя никто не берег. Его роль у спецназовцев исполняет последняя граната. Это гораздо надежнее и еще нескольких врагов с собой утащить можно.
У меня оставалось еще семь патронов, пара гранат и нож, когда мы принялись договариваться между собой о том, кто добьет раненых. Решили, что те, на кого укажет жребий, заколют их ножами. Оставшиеся патроны — только для врага. Это звучит ужасно, но в живых оставлять товарищей было нельзя. Моджахеды зверски пытали бы их перед смертью.
Бросая жребий, мы услышали шум вертолетных винтов. Я на радостях бросил в душманов последние гранаты. А потом, как холодом, обдала страшная мысль: вдруг вертолеты пройдут мимо?
Но мимо они не прошли. Оказалось, что нам на выручку прилетели вертолетчики «залетного» Александрийского полка, базировавшегося под Кандагаром. В этом полку служили офицеры-штрафники, имевшие многочисленные проблемы по службе. Когда наша рота стояла рядом с этими вертолетчиками, мы не раз пили с ними водку. Но хотя дисциплина хромала у них на обе ноги, зато они ничего не боялись. Несколько транспортных Ми-8 и боевых Ми-24, более известных как «крокодилы», ударили по душманам из пулеметов и отогнали их от наших позиций. Быстро загрузив в вертолеты двух убитых и 17 раненых товарищей, мы запрыгнули сами и оставили противника кусать локти.
Меня трясло от холода и нервного напряжения, но больше всего угнетала полная неопределенность. И я очень боялся. Боялся неминуемой смерти и возможных пыток, боялся неизвестности. Тот, кто говорит, что на войне не страшно, — либо там не был, либо лжет.
Мы израсходовали почти все боеприпасы. Последний патрон для себя никто не берег. Его роль у спецназовцев исполняет последняя граната. Это гораздо надежнее и еще нескольких врагов с собой утащить можно.
У меня оставалось еще семь патронов, пара гранат и нож, когда мы принялись договариваться между собой о том, кто добьет раненых. Решили, что те, на кого укажет жребий, заколют их ножами. Оставшиеся патроны — только для врага. Это звучит ужасно, но в живых оставлять товарищей было нельзя. Моджахеды зверски пытали бы их перед смертью.
Бросая жребий, мы услышали шум вертолетных винтов. Я на радостях бросил в душманов последние гранаты. А потом, как холодом, обдала страшная мысль: вдруг вертолеты пройдут мимо?
Но мимо они не прошли. Оказалось, что нам на выручку прилетели вертолетчики «залетного» Александрийского полка, базировавшегося под Кандагаром. В этом полку служили офицеры-штрафники, имевшие многочисленные проблемы по службе. Когда наша рота стояла рядом с этими вертолетчиками, мы не раз пили с ними водку. Но хотя дисциплина хромала у них на обе ноги, зато они ничего не боялись. Несколько транспортных Ми-8 и боевых Ми-24, более известных как «крокодилы», ударили по душманам из пулеметов и отогнали их от наших позиций. Быстро загрузив в вертолеты двух убитых и 17 раненых товарищей, мы запрыгнули сами и оставили противника кусать локти.
Усама от злости растоптал чалму
Впоследствии разведцентр ограниченного контингента советских войск в Афганистане получил данные, что в том бою нашей группой было уничтожено 372 натасканных боевика. Также выяснилось, что командовал ими молодой и мало кому известный тогда Усама бен Ладен. Агентура свидетельствовала, что после этого боя будущий знаменитый террорист вне себя от ярости топтал собственную чалму и последними словами крыл своих помощников. Это поражение легло на «аистов» несмываемым пятном позора.
Во всех афганских селениях, контролируемых «духами», был объявлен недельный траур, а главари моджахедов поклялись уничтожить всю нашу 459-ю роту.
Жаль, что никто из нас не всадил в бен Ладена пулю: в мире было бы теперь гораздо спокойнее и башни-близнецы в Нью-Йорке стояли бы сейчас на своем месте. Правда, он вряд ли бегал в атаку вместе с «аистами». Наверняка отсиживался за каким-нибудь бугорком.
После этого боя мы не просыхая пили целых две недели. И никто не высказал нам ни единого слова упрека. Командир группы старший лейтенант Борис Ковалев, стажер старший лейтенант Ян Кушкис, прапорщик Сергей Чайка, радиотелеграфист Калягин и геройски погибшие Александр Матвиенко и Михаил Барышкин были награждены орденами Красной Звезды. Остальных бойцов награждать почему-то не стали. Они получили награды уже за другие операции.
Хоть и частично, но «духам» удалось исполнить свою клятву. Так, 19 сентября 1984 года они на наших глазах расстреляли из ДШК вертолет, в котором находились Борис Ковалев, Алексей Афанасьев, Стратьев и другие наши товарищи. Они летели к нам вместе с подкреплением, когда наша группа заперла в ущелье крупный караван душманов с оружием. Подбитый вертолет загорелся и рухнул вниз. Пару часов спустя мы сполна расплатились с моджахедами, но ребят уже не вернешь…
Во всех афганских селениях, контролируемых «духами», был объявлен недельный траур, а главари моджахедов поклялись уничтожить всю нашу 459-ю роту.
Жаль, что никто из нас не всадил в бен Ладена пулю: в мире было бы теперь гораздо спокойнее и башни-близнецы в Нью-Йорке стояли бы сейчас на своем месте. Правда, он вряд ли бегал в атаку вместе с «аистами». Наверняка отсиживался за каким-нибудь бугорком.
После этого боя мы не просыхая пили целых две недели. И никто не высказал нам ни единого слова упрека. Командир группы старший лейтенант Борис Ковалев, стажер старший лейтенант Ян Кушкис, прапорщик Сергей Чайка, радиотелеграфист Калягин и геройски погибшие Александр Матвиенко и Михаил Барышкин были награждены орденами Красной Звезды. Остальных бойцов награждать почему-то не стали. Они получили награды уже за другие операции.
Хоть и частично, но «духам» удалось исполнить свою клятву. Так, 19 сентября 1984 года они на наших глазах расстреляли из ДШК вертолет, в котором находились Борис Ковалев, Алексей Афанасьев, Стратьев и другие наши товарищи. Они летели к нам вместе с подкреплением, когда наша группа заперла в ущелье крупный караван душманов с оружием. Подбитый вертолет загорелся и рухнул вниз. Пару часов спустя мы сполна расплатились с моджахедами, но ребят уже не вернешь…
Еще крутые истории!
- Как снимали "Формулу любви"
- Пилот был против: 12 летнюю девушку с аллергией на арахис высадили из самолета
Новости партнёров
реклама
«Здравствуй, Наташа!
С Сашей я служил с 4 апреля 1984 года, то есть с первого дня моего пребывания в ДРА. Я был заместителем командира первой разведгруппы, он служил во второй. На некоторые задания наши группы объединяли в одну. Так было и в тот раз…
Около 20 часов 5 июля 1984 года нас высадили на афганском посту Чаути в 30 километрах от Кабула с поставленной задачей: выдвинуться в район горы Кури-Шара, перекрыть караванную тропу, а в случае прохождения вражеского транспорта – уничтожить его.
Саша был пулеметчиком и ходил с ПКМ. Он постоянно находился в головном взводе, куда отбирали самых опытных разведчиков.
На заданный рубеж вышли вовремя. Оборудовали бойницы, разместились… Саша оказался в одном укрытии с прапорщиком Виктором Строгановым. Они прикрывали наш тыл. Первая ночь прошла спокойно. Около 5 часов утра заметили караван. Командир группы Ковалев приказал досмотреть его. Со мной пошли Леус, Матвиенко и еще несколько разведчиков. Караван оказался мирным. Но группа засветилась, и решила доложить об этом в Кабул. Наиболее разумным в такой ситуации было сменить район действий, но начальству, как говорится, виднее…
Около двенадцати часов дня на тропе появился афганский мальчик – духи часто используют детей в качестве разведчиков. На повторный запрос о разрешении сменить дислокацию – от командования снова последовал отказ…
Со мной было ядро группы, связь и основная масса разведчиков. Обстрел начался после 18-ти часов. Сначала духи ударили справа из стрелкового оружия, потом пошли на штурм. Основные силы противника поперли как раз в направлении ячейки Строганова, но Саша остановил их ответным огнем из пулемета. В это время Ковалев по радиостанции передал, что его отрезали от основной группы, и возложил командование на меня. У Саши как раз заклинил пулемет, и я приказал отойти. Ребята забросали духов гранатами и успешно перебазировались в мою ячейку. Однако противник неожиданно получил подкрепление в виде гранатометов и минометов. Вскоре нас обложили со всех сторон. Центр помощи не давал – вторая половина роты по тревоге выехала на оцепление сбитого Ми-8. Вертолетчики поминали погибших товарищей и отказывались взлетать…
Бой продолжался около 6 часов. Натиск был такой, что мы не успевали перезаряжать магазины – это помогали делать раненые. И я решил совершить отвлекающий маневр, чтобы рассредоточить огонь противника…
С собой взял Матвиенко, Рахимова и Барышкина. Во время одной из перебежек, когда до укрытия было рукой подать, нас обоих прошило пулеметной очередью. Мне перебило ноги, Сашу ранило в живот и грудь. Мы под огнем затащили его в укрытие, вкололи промедол, перетянули, перевязали тельниками раны – перевязочные пакеты к тому времени закончились.
В это время подошли вертушки – начальник штаба армии поднял звено личным приказом – и подавили с высоты несколько огневых точек противника. Боря Ковалев обошел духов и выбил их с последних позиций. По станции связались с вертолетчиками. Ян Кушкис умолял их забрать раненых. Один согласился, попросил обозначить место посадки, мы сожгли все пирофакелы, но он так и не сел…
Под утро подошла броня. Но Саша, не приходя в сознание, скончался… Спуститься самостоятельно с гор смогли только 6 из 23 наших бойцов, двое погибли…
За этот бой, как сообщила разведка, мы уничтожили 67 духов из почти 400…»
О «Черном аисте» в письме Чайки нет ни слова. Только упоминание о том, что Кушкис по радиостанции слышал, как мятежниками кто-то руководил на английском языке. Как знать, может, это еще раз подтвердит версию о тесных связях Бен Ладена с ЦРУ США?
topwar.ru
Это что ж за стажер то был,что им группу усилили?
наверно все же в 50-х....
Фуфел, однако.
Напомнило:
Господин барон пошел как-то раз в лес на охоту. Медведь бросился на него. А поскольку господин барон был без ружья...
Чего же он был без ружья?
Я же вам говорю, он пошел на охоту.
"Тот самый Мюнхгаузен".
"Жаль, что никто из нас не всадил в бен Ладена пулю: в мире было бы теперь гораздо спокойнее и башни-близнецы в Нью-Йорке стояли бы сейчас на своем месте. Правда, он вряд ли бегал в атаку вместе с «аистами». Наверняка отсиживался за каким-нибудь бугорком."
автора очень волнуют башни, или нам опять пытаются пропихнуть липу про какого-то бенладена, который ещё и чалму топтал (это вообще пи3дес какой котслампой) ?... очень подозрительно. очень
оригинальная цитата:
"И я посылал туда короткую очередь. Сколько человек я уложил тогда, точно не знаю. Но, наверное, около 30."
твоя цитата:
"послал туда короткую очередь и убил человек 30» )))))))"