3564
7
Несколько веков назад нетронутая белым человеком Камчатка стала ареной длительного противостояния. С одной стороны были русские — они пришли за пушной данью, но при этом параллельно «несли в дикие края цивилизацию». С другой — полудикие, но коварные и знающие свою выгоду племена. И победить в начавшейся схватке могла только одна сторона.
В истории покорения территорий на востоке много белых пятен. Точная дата и имя русского человека, который первым ступил на Камчатку, неизвестны. Есть только предположения — самое раннее отсылает к 1648 году. Десятилетие спустя полуостров посетил казак Иван Камчатый — именно он подарил Камчатке её современное название.
Но настоящее освоение новых земель началось значительно позже. Исходной точкой стал Анадырский острог — он находился буквально под боком (по сибирским, конечно, меркам) у Камчатки.
Но настоящее освоение новых земель началось значительно позже. Исходной точкой стал Анадырский острог — он находился буквально под боком (по сибирским, конечно, меркам) у Камчатки.
(Анадырский острог на карте Ивана Львова — одного из приказчиков острога в 1710–1714 годах)
Первый более-менее серьёзный поход предприняли в 1683 году; в последующее десятилетие русские приходили на Камчатку три раза, занимаясь привычным для себя делом — обложением ясаком (пушной данью) и его сбором. Но в 1693 году в Анадырском остроге, видимо, разгребли более насущные дела и решили, что пришла пора снимать с Камчатки не только сливки, но и всё остальное.
Для начала следовало всё основательно разведать. За дело взялся опытный первопроходец — Лука Старицын, также известный по прозвищу Морозко. К делу он подошёл творчески — передвигался с совсем небольшим отрядом, переодетым под проживающих рядом коряков. Это позволило спокойно собрать сведения. Правда, по ним выходило, что вокруг живёт слишком уж много туземцев — и те довольно неплохо организованы и вооружены.
Стало ясно — пора возвращаться. Овладение Камчаткой потребует более серьёзных усилий.
Первый более-менее серьёзный поход предприняли в 1683 году; в последующее десятилетие русские приходили на Камчатку три раза, занимаясь привычным для себя делом — обложением ясаком (пушной данью) и его сбором. Но в 1693 году в Анадырском остроге, видимо, разгребли более насущные дела и решили, что пришла пора снимать с Камчатки не только сливки, но и всё остальное.
Для начала следовало всё основательно разведать. За дело взялся опытный первопроходец — Лука Старицын, также известный по прозвищу Морозко. К делу он подошёл творчески — передвигался с совсем небольшим отрядом, переодетым под проживающих рядом коряков. Это позволило спокойно собрать сведения. Правда, по ним выходило, что вокруг живёт слишком уж много туземцев — и те довольно неплохо организованы и вооружены.
Стало ясно — пора возвращаться. Овладение Камчаткой потребует более серьёзных усилий.
×
Камчатский Ермак
Морозко совершил ещё несколько походов с силами покрупнее: на пике — более полусотни казаков и союзников-юкагиров. Завоевать кого-нибудь с этим было нельзя, но облагать ясаком, получая драгоценную пушнину — можно. Последняя — особенно когда речь шла о редкой и ужасно дорогой чернобурой лисе — была очень сильным аргументом для Владимира Атласова, анадырского приказчика.
Александр Пушкин дал Атласову говорящее прозвище: Камчатский Ермак.
Причём за дело — уж больно похожими были результаты деятельности. Как и Ермак, Атласов возглавил первый по-настоящему серьёзный поход в непокорённый регион, так же пытался взять его под контроль — и так же погиб в процессе. Это дело завершили другие, но «нажал на спуск» именно он.
Сам Атласов был фигурой лихой и противоречивой, хотя и, по меркам сибирских конкистадоров, довольно вменяемой. До Анадыря и Камчатки, в уже более-менее обжитом и «цивилизованном» Якутске его назначили кем-то вроде помощника шерифа — надо было везде ездить и разбираться с нелегальными самогонщиками и туземцами, которые плохо платили дань.
Тут Атласов переусердствовал с битьём морд и в итоге наколлекционировал на себя столько челобитных, что слетел с должности и даже был бит батогами. Но потом попал на Анадырь и дослужился до приказчика.
Правда, в истории влипать не перестал — уже позже, возвращаясь на Камчатку из Москвы (после первого «большого похода») в 1701 году, он попал в якутскую тюрьму за грабёж купеческого каравана на Ангаре. Причём, как часто бывает, так и неясно, «а был ли мальчик». По версии Атласова, он якобы наткнулся на товары погибшего купца и взял только немного и под расписку.
Как бы то ни было, отбыв пятилетний срок, наш герой вновь отправился приказчиком на Камчатку.
Александр Пушкин дал Атласову говорящее прозвище: Камчатский Ермак.
Причём за дело — уж больно похожими были результаты деятельности. Как и Ермак, Атласов возглавил первый по-настоящему серьёзный поход в непокорённый регион, так же пытался взять его под контроль — и так же погиб в процессе. Это дело завершили другие, но «нажал на спуск» именно он.
Сам Атласов был фигурой лихой и противоречивой, хотя и, по меркам сибирских конкистадоров, довольно вменяемой. До Анадыря и Камчатки, в уже более-менее обжитом и «цивилизованном» Якутске его назначили кем-то вроде помощника шерифа — надо было везде ездить и разбираться с нелегальными самогонщиками и туземцами, которые плохо платили дань.
Тут Атласов переусердствовал с битьём морд и в итоге наколлекционировал на себя столько челобитных, что слетел с должности и даже был бит батогами. Но потом попал на Анадырь и дослужился до приказчика.
Правда, в истории влипать не перестал — уже позже, возвращаясь на Камчатку из Москвы (после первого «большого похода») в 1701 году, он попал в якутскую тюрьму за грабёж купеческого каравана на Ангаре. Причём, как часто бывает, так и неясно, «а был ли мальчик». По версии Атласова, он якобы наткнулся на товары погибшего купца и взял только немного и под расписку.
Как бы то ни было, отбыв пятилетний срок, наш герой вновь отправился приказчиком на Камчатку.
Ходим по-большому
Впрочем, драма с купцом была позже. А пока что Атласов собрал большое, по местным меркам, войско — 124 человека. Оно было во много раз сильнее полусотни Морозко — среди людей приказчика союзники-юкагиры составляли лишь половину, в то время как у Луки русских было всего 15 человек. Позже обилие казаков в войске ещё сыграло свою роль и спасло Атласова от разгрома.
Поход стартовал в начале 1697 года. Разделив силы надвое, Атласов пустил отряды по побережьям, разумно полагая, что бо́льшая часть туземцев — а значит, и ясака — находится именно там. Однако его несколько подвели излишняя решительность, манера рубить сплеча и, будем прямы, некоторая грубость.
Поход стартовал в начале 1697 года. Разделив силы надвое, Атласов пустил отряды по побережьям, разумно полагая, что бо́льшая часть туземцев — а значит, и ясака — находится именно там. Однако его несколько подвели излишняя решительность, манера рубить сплеча и, будем прямы, некоторая грубость.
(Владимир Атласов)
Невзирая на то, что половину войска составляли лояльные (пока что) туземцы, он не утруждал себя дипломатическими тонкостями и обращался с ними весьма своевольно. Не исключая мордобоев и унижений за косяки.
В результате в отряде Атласова эти самые юкагиры и взбунтовались. Напали, выбрав удачное время, — и довольно результативно. Убитых у русских было всего шестеро, зато раненых — хоть в возы грузи. Поэтому тут же разгромить восставших не вышло — пришлось обороняться, посылать гонцов ко второму отряду и ждать помощи. Как только она прибыла, мятежные юкагиры тут же удрали. Правда, не все — некоторые остались, запросив пощады.
Атласов проявил редкостную сдержанность и ограничился всего лишь порциями палочных ударов.
Невзирая на то, что половину войска составляли лояльные (пока что) туземцы, он не утруждал себя дипломатическими тонкостями и обращался с ними весьма своевольно. Не исключая мордобоев и унижений за косяки.
В результате в отряде Атласова эти самые юкагиры и взбунтовались. Напали, выбрав удачное время, — и довольно результативно. Убитых у русских было всего шестеро, зато раненых — хоть в возы грузи. Поэтому тут же разгромить восставших не вышло — пришлось обороняться, посылать гонцов ко второму отряду и ждать помощи. Как только она прибыла, мятежные юкагиры тут же удрали. Правда, не все — некоторые остались, запросив пощады.
Атласов проявил редкостную сдержанность и ограничился всего лишь порциями палочных ударов.
Большая локация — и квесты интересные
Оставшись на Камчатке всего с восемью десятками людей, Атласов не унывал — он принялся энергично «объясачивать» всех, кто попадался под руку.
Кто-то делал это добровольно и даже с радостью — появление «третьей силы» в виде русских могло помочь решить проблемы с соседними племенами. А кто-то активно контратаковал — местные коряки, например, улучили момент и увели у оставшихся трёх десятков юкагиров почти всех оленей. Гнаться за коряками пришлось шесть недель — в результате лутеров XVII века жестоко разбили, а имущество вернули.
Кто-то делал это добровольно и даже с радостью — появление «третьей силы» в виде русских могло помочь решить проблемы с соседними племенами. А кто-то активно контратаковал — местные коряки, например, улучили момент и увели у оставшихся трёх десятков юкагиров почти всех оленей. Гнаться за коряками пришлось шесть недель — в результате лутеров XVII века жестоко разбили, а имущество вернули.
(Корякские воины)
В одном из поселений даже обнаружился настоящий живой японец). Звали его Дэмбэй — когда-то он, ни о чём не подозревая, ходил на торговом судне вдоль японских же берегов. А потом налетел сильный шторм, унёс в море и разбил посудину о камчатские берега.
Остальных японцев поубивало или море, или местные народы. Дэмбэй уже распрощался с жизнью и ждал, что же с ним сделают недружелюбные дикари. Но пришли русские. Это был второй, после судьбоносного шторма, резкий поворот в жизни японца. Позже, когда Атласов оставил на Камчатке гарнизон и отправился в Москву, Дэмбэя он забрал с собой. Его ждали встреча с Петром I и работа по обучению русско-японских переводчиков.
В одном из поселений даже обнаружился настоящий живой японец). Звали его Дэмбэй — когда-то он, ни о чём не подозревая, ходил на торговом судне вдоль японских же берегов. А потом налетел сильный шторм, унёс в море и разбил посудину о камчатские берега.
Остальных японцев поубивало или море, или местные народы. Дэмбэй уже распрощался с жизнью и ждал, что же с ним сделают недружелюбные дикари. Но пришли русские. Это был второй, после судьбоносного шторма, резкий поворот в жизни японца. Позже, когда Атласов оставил на Камчатке гарнизон и отправился в Москву, Дэмбэя он забрал с собой. Его ждали встреча с Петром I и работа по обучению русско-японских переводчиков.
Вечный раздор
Немалую роль в успешном покорении Камчатки довольно малыми силами сыграла разобщённость туземцев. Ительмены и коряки воевали не только друг с другом, но ещё и между родами и кланами внутри самих себя. На это накладывалась ненависть кочевых коряков к оседлым. А ещё и те и другие страдали от чукотских набегов на Камчатку.
С одной стороны, это оказалось на руку русским — разделять и властвовать можно было сколько угодно. Правда, часто случались недопонимания — туземцы приносили присягу Москве, думая, что заключают временный союз для совместного похода на соседей. Каково же бывало их удивление, когда через год в поселение приезжали казаки, требующие ясак.
Туземцы легко называли свои имена — просто не знали, что такое письменность.
И пугались до чёртиков годы спустя, когда приехавшие за данью русские оглашали поимённый список. Думали, это колдовство такое — ведь всех так долго не упомнишь!
С одной стороны, это оказалось на руку русским — разделять и властвовать можно было сколько угодно. Правда, часто случались недопонимания — туземцы приносили присягу Москве, думая, что заключают временный союз для совместного похода на соседей. Каково же бывало их удивление, когда через год в поселение приезжали казаки, требующие ясак.
Туземцы легко называли свои имена — просто не знали, что такое письменность.
И пугались до чёртиков годы спустя, когда приехавшие за данью русские оглашали поимённый список. Думали, это колдовство такое — ведь всех так долго не упомнишь!
(Камчадалы)
Но усобицы имели и минусы. Привыкшие к постоянным набегам оседлые коряки поднаторели в искусстве фортификации и возводили достаточно серьёзные укрепления — со рвами и иногда даже каменными стенами. Поджигать их сходу не получалось и приходилось запрашивать пушки.
Но усобицы имели и минусы. Привыкшие к постоянным набегам оседлые коряки поднаторели в искусстве фортификации и возводили достаточно серьёзные укрепления — со рвами и иногда даже каменными стенами. Поджигать их сходу не получалось и приходилось запрашивать пушки.
Партизанская война
Атласов уехал, но проблемы остались — почувствовав, что русских стало меньше, туземцы развернули лихорадочную деятельность и перебили все оставшиеся на Камчатке отряды. Погиб и Лука Морозко. К моменту, когда Камчатский Ермак после истории с купцом отсидел свой срок и вернулся обратно в должности приказчика, на полуострове кипела малая война.
(Одна из камчатских «огнедышащих гор» на старинной гравюре)
Череда коварных засад и ответных карательных операций: небольшие группы русских гибли одна за другой. Иногда «завоеватели» теряли даже остроги — как, например, Большерецкий, сожжённый ительменами в 1707 году. А в поле трепали и крупные отряды с артиллерией.
Атмосфера тотальной партизанщины давила на головы — причём с серьёзными последствиями.
В 1707 году 70 казаков подняли бунт, в ходе которого убили в том числе и Владимира Атласова. Причём сделали они это не сразу — вначале легендарного конкистадора просто посадили в тюрьму, но он бежал.
Чистых бунтовщиков на фронтире не было — далёкие земли зависели от подвоза всего подряд с Большой земли. Свергнув кого-то, все тут же начинали строчить на бывшее начальство челобитные, пытаясь как можно быстрее легализоваться. Поэтому беготня Атласова по Камчатке с попытками легально вернуть себе власть успехом не увенчалась — в разгар партизанской войны никто не хотел тратить немногочисленные силы еще и на бунтовщиков.
Но Атласов стоял на своём, ходил то в один острог, то в другой и пытался сколотить коалицию против вчерашних предателей. Это упорство стоило ему жизни — бунтовщики всё-таки добрались до Камчатского Ермака и убили, пока на его писульки не обратило внимание высокое начальство из Москвы.
Череда коварных засад и ответных карательных операций: небольшие группы русских гибли одна за другой. Иногда «завоеватели» теряли даже остроги — как, например, Большерецкий, сожжённый ительменами в 1707 году. А в поле трепали и крупные отряды с артиллерией.
Атмосфера тотальной партизанщины давила на головы — причём с серьёзными последствиями.
В 1707 году 70 казаков подняли бунт, в ходе которого убили в том числе и Владимира Атласова. Причём сделали они это не сразу — вначале легендарного конкистадора просто посадили в тюрьму, но он бежал.
Чистых бунтовщиков на фронтире не было — далёкие земли зависели от подвоза всего подряд с Большой земли. Свергнув кого-то, все тут же начинали строчить на бывшее начальство челобитные, пытаясь как можно быстрее легализоваться. Поэтому беготня Атласова по Камчатке с попытками легально вернуть себе власть успехом не увенчалась — в разгар партизанской войны никто не хотел тратить немногочисленные силы еще и на бунтовщиков.
Но Атласов стоял на своём, ходил то в один острог, то в другой и пытался сколотить коалицию против вчерашних предателей. Это упорство стоило ему жизни — бунтовщики всё-таки добрались до Камчатского Ермака и убили, пока на его писульки не обратило внимание высокое начальство из Москвы.
(Карта походов Атласова)
Впрочем, конкистадоры Камчатки зверели не только на собственных вождей, но и на пленных туземцев. Например, казаки имели обыкновение раздевать их догола, обмазывать рыбьим жиром и радостно травить собаками.
А ещё русские с удовольствием пользовались передовыми достижениями науки и техники. Например, артиллерией — местных было много, и они подчас строили внушительные крепости. Например, в 1714 году отряд Афанасия Петрова брал корякский острог, площадь которого переваливала за гектар.
Сделать это удалось не сразу — пришлось посылать в Анадырский острог за пушками. Орудий, правда, не дали — но зато подвезли ручные гранаты, которые тут же с оглушительным успехом пошли в дело. Вражескую твердыню взяли с минимальными потерями.
В итоге оказалась, что жестокая война шла не просто так — русские потихоньку брали регион под контроль, застраивая его сетью контролирующих транспортные артерии укреплений. С каждым годом «рыпаться» становилось всё сложнее. И к концу 1710-х годов бо́льшая часть организованного сопротивления сошла на нет.
Камчатка была покорена.
ТИМУР ШЕРЗАД
Впрочем, конкистадоры Камчатки зверели не только на собственных вождей, но и на пленных туземцев. Например, казаки имели обыкновение раздевать их догола, обмазывать рыбьим жиром и радостно травить собаками.
А ещё русские с удовольствием пользовались передовыми достижениями науки и техники. Например, артиллерией — местных было много, и они подчас строили внушительные крепости. Например, в 1714 году отряд Афанасия Петрова брал корякский острог, площадь которого переваливала за гектар.
Сделать это удалось не сразу — пришлось посылать в Анадырский острог за пушками. Орудий, правда, не дали — но зато подвезли ручные гранаты, которые тут же с оглушительным успехом пошли в дело. Вражескую твердыню взяли с минимальными потерями.
В итоге оказалась, что жестокая война шла не просто так — русские потихоньку брали регион под контроль, застраивая его сетью контролирующих транспортные артерии укреплений. С каждым годом «рыпаться» становилось всё сложнее. И к концу 1710-х годов бо́льшая часть организованного сопротивления сошла на нет.
Камчатка была покорена.
ТИМУР ШЕРЗАД
Источник:
Еще крутые истории!
- Поношенную одежду и салатник из своего сервиза на рождение внука: топ подарков от свекровей
- Пилот был против: 12 летнюю девушку с аллергией на арахис высадили из самолета
Новости партнёров
реклама
русские то же захватчики
но есть одно КООРДИНАЛЬНОЕ отличие!
русские всех делали равными себе!!!
>>Где ты такого бреда набрался?
>> Равными их сделали только при СССР, да и то с оговорками
бреда? да это ты не отдупляешся!
а СССР он что на пустом месте возник? или все таки те же люди?
(С)"Была полярная ночь, стоял на бреге казак,
Костры немирных чукоч ему глядели в глаза.
Но сердце ведало путь, и разум был начеку,
Луны прозрачная ртуть сбегала вниз по клинку,
И голос пространства пел, узнавая:
"Здравствуй, казак!" "